03.01.2015 в 22:02
Пишет bad_gateway:unlovers
11.
это не было паникой,
соленой водой, растворившей тишину комнаты.
это было памятью,
пришедшей напомнить, кто ты мне.
вечер тих, вечер густ,
вечер хрусток от снега, сошедшего наземь.
вечер груб.
я опаздываю
на именины своей тоски.
в пальцах не осталось ни капли нежности, только наждачность.
обручем сдавливает виски
холодная, нерастраченная,
неизбывная ненависть к своему времени,
к своему имени.
у моего мифа вымерла
сердцевина, иссяк источник у корней вековечного дуба,
губы
мои пересохли, у горла не выпросишь голоса.
господи,
бог всех игрушечных, бесполезных, таких же, как я:
этот миф не удался, я - призрак нелепых историй,
тихий стук в расплескавшейся в небе холодной ночи.
сколько можно тащить
на плечах эту глупую голову,
гулкий колокол,
пустоту в костяном чердаке?
поломанной куклой, заброшенной в угол,
я сижу, повторяя по кругу простые слова.
вечер тих, вечер густ,
вечер хрусток от снега, сошедшего наземь.
вечер груб.
одноглазым
великаном стоит в темноте порыжевший фонарь.
трудный дар
и огромная боль понимать, как устроена быль.
ты мне был
больше были и боли, и слова, и мифа, и гордости.
это не было паникой
в каплях солёной воды.
это было горстью
мгновений, петлёй сигаретного дыма,
это было попыткой заполнить свою пустоту.
миф погиб.
от него остался чуть слышимый стук:
ненужная кукла моргает, ресницы дрожат,
повторяет простые слова:
мне жаль, что так вышло. мне жаль.
22.
выживут только любовники и мы с тобой - поодиночке.
тёмной ночью,
когда снег за окном густ и не видно луны,
приходи смотреть мои сны,
перебирать их тонкими длинными пальцами.
пятипалые
звери проходят сквозь них, оставляя следы на снегу.
я могу
ждать тебя денно и нощно, рассветно и сумрачно.
там, на дне моего времени, точно в сумке,
болтается пара самых важных и правильных слов.
звери мои гадают на третье число
полнолуния, сидя в кругу, поднимая добрые морды.
нынче я - снежное море,
и ты приходи на меня посмотреть.
я на треть
состою из воды, на треть - из дыхания
твоего,
на последнюю треть - из того,
что случается между водой и дыханием:
снег умирает на коже
губ,
и ты слижешь холодную пресную каплю
неосозанно...
я сберегу
это в памяти,
чтобы после вплести в свои сны.
мы вольны
выбирать не друг друга,
ходить сторонними тропами,
собирать в заклинания множество разных имён,
не носить друг друга в авоське у самого сердца.
помнишь, в детстве
мир казался огромным, но нам было весело в нём.
нам и нынче не страшно
не видеть друг в друге чудесного:
мы бежим, мои звери и я, легкий ветер и снег.
если хочешь, то можешь прийти на меня посмотреть,
полистать мои сны.
в них нет твоего отражения.
ты напрасно боишься смотреться в мои зеркала:
там ни лжи, ни опасности нет, только холод стекла,
только звон серебра между снегом и тёплым дыханием,
только ночь.
мы выживем поодиночке,
и никто нам не сможет помочь.
URL записи11.
это не было паникой,
соленой водой, растворившей тишину комнаты.
это было памятью,
пришедшей напомнить, кто ты мне.
вечер тих, вечер густ,
вечер хрусток от снега, сошедшего наземь.
вечер груб.
я опаздываю
на именины своей тоски.
в пальцах не осталось ни капли нежности, только наждачность.
обручем сдавливает виски
холодная, нерастраченная,
неизбывная ненависть к своему времени,
к своему имени.
у моего мифа вымерла
сердцевина, иссяк источник у корней вековечного дуба,
губы
мои пересохли, у горла не выпросишь голоса.
господи,
бог всех игрушечных, бесполезных, таких же, как я:
этот миф не удался, я - призрак нелепых историй,
тихий стук в расплескавшейся в небе холодной ночи.
сколько можно тащить
на плечах эту глупую голову,
гулкий колокол,
пустоту в костяном чердаке?
поломанной куклой, заброшенной в угол,
я сижу, повторяя по кругу простые слова.
вечер тих, вечер густ,
вечер хрусток от снега, сошедшего наземь.
вечер груб.
одноглазым
великаном стоит в темноте порыжевший фонарь.
трудный дар
и огромная боль понимать, как устроена быль.
ты мне был
больше были и боли, и слова, и мифа, и гордости.
это не было паникой
в каплях солёной воды.
это было горстью
мгновений, петлёй сигаретного дыма,
это было попыткой заполнить свою пустоту.
миф погиб.
от него остался чуть слышимый стук:
ненужная кукла моргает, ресницы дрожат,
повторяет простые слова:
мне жаль, что так вышло. мне жаль.
22.
выживут только любовники и мы с тобой - поодиночке.
тёмной ночью,
когда снег за окном густ и не видно луны,
приходи смотреть мои сны,
перебирать их тонкими длинными пальцами.
пятипалые
звери проходят сквозь них, оставляя следы на снегу.
я могу
ждать тебя денно и нощно, рассветно и сумрачно.
там, на дне моего времени, точно в сумке,
болтается пара самых важных и правильных слов.
звери мои гадают на третье число
полнолуния, сидя в кругу, поднимая добрые морды.
нынче я - снежное море,
и ты приходи на меня посмотреть.
я на треть
состою из воды, на треть - из дыхания
твоего,
на последнюю треть - из того,
что случается между водой и дыханием:
снег умирает на коже
губ,
и ты слижешь холодную пресную каплю
неосозанно...
я сберегу
это в памяти,
чтобы после вплести в свои сны.
мы вольны
выбирать не друг друга,
ходить сторонними тропами,
собирать в заклинания множество разных имён,
не носить друг друга в авоське у самого сердца.
помнишь, в детстве
мир казался огромным, но нам было весело в нём.
нам и нынче не страшно
не видеть друг в друге чудесного:
мы бежим, мои звери и я, легкий ветер и снег.
если хочешь, то можешь прийти на меня посмотреть,
полистать мои сны.
в них нет твоего отражения.
ты напрасно боишься смотреться в мои зеркала:
там ни лжи, ни опасности нет, только холод стекла,
только звон серебра между снегом и тёплым дыханием,
только ночь.
мы выживем поодиночке,
и никто нам не сможет помочь.